Писатели-фантасты давно мечтали о том, чтобы человека можно было чинить как машину: поставил вместо забарахлившего органа новый – и живи себе дальше. Реальность догнала фантастику только в конце 60-х годов XX века, когда человеку впервые пересадили сердце.
Грустный парадокс
О том, что с помощью трансплантации органов можно реально продлить жизнь, знают все. Но ситуация вокруг этого революционного метода сложилась непростая. Раздутое телевидением в 2003 году дело «врачей-убийц» лишило надежды на лечение многих пациентов.
Хирургов оправдали, состава преступления не нашли, да его и не могло быть. А вот что есть так это масса заблуждений. Вместе с другими трудностями и проблемами они стали причиной парадокса – именно наши ученые были основоположниками клинической трансплантологии, а в результате Россия оказалась в «хвосте цивилизации».
По обе стороны границы
В США за год пересаживают органов больше, чем в России за все прошедшее время. А детское посмертное донорство у нас запрещено в принципе, что лишает жизни тысячи маленьких пациентов. Хорошо, если родителям удается достучаться до властей и получить квоту на лечение за границей, как в случае с 2-летней Верой Смольниковой, которой «подарили» новое сердце в Италии. А что делать остальным?
В Испании на 40 миллионов населения – 64 центра трансплантологии. У нас лицензию на пересадку органов имеют всего 30. Мало того, в нашей стране попросту нет врачебной специальности «трансплантолог» – оперируют обычные хирурги, прошедшие специализацию в одном из 2 медицинских вузов страны. Больше учиться негде. Плачевный итог: 9 из 10 российских пациентов, нуждающихся в донорских органах, умирают, так и не дождавшись их.
Почему мы отстаём
Вопрос можно было бы назвать риторическим, но на него есть ответы. Их поиску и был посвящен «круглый стол» «Общество и трансплантология в России, диалог или противостояние?», который прошел в апреле 2011 года в НИИ им. Н. В. Склифосовского. По мнению Марины Мининой, руководителя Московского координационного центра органного донорства, среди целого списка серьезных причин – религиозных, этических, социальных есть основная: «Нам необходима государственная организационная система, обеспечивающая донорскими органами клиническую трансплантологию. И нужно не «изобретать велосипед» и мучительно размышлять, а просто перенимать мировой опыт».
Донорство – это почетно?
Существуют две модели – презумпция согласия и информированное согласие. Первая действует в России и подразумевает, что органы любого человека после его смерти могут быть использованы для пересадки, если при жизни он или его родственники не высказались «против». Не обязательно в письменном виде – достаточно устного заявления.
Вторая модель принята, например, в США. Потенциальный донор подписывает специальный документ, разрешающий врачам использовать его органы для посмертной трансплантации. Какая разница? На практике – весьма существенная. В реанимации подавляющее большинство напуганных родственников высказываются «против», и брать органы попросту не у кого. Выступавшие на «круглом столе» эксперты, а также успешно перенесшие операцию пациенты неоднократно подчеркивали: соглашаясь на посмертное донорство, вы можете спасти жизни нескольких людей, даря им надежду на выздоровление. В Испании, где работает вторая модель, согласие подписывают до 85% населения.
Джон Маккаферти – рекордсмен по количеству лет, прожитых с пересаженным донорским сердцем. Ему сделали операцию по пересадке сердца 20 октября 1982 года, и он не надеялся прожить после этого более пяти лет, но прожил после операции 33 года. В 2013 году он был внесен в книгу рекордов Гиннесса, в 2015 – отпраздновал золотую свадьбу.
Джон Маккаферти умер 11 февраля 2016 года.
А нужна ли трансплантация?
Хватает в этой области и чисто медицинских проблем. Например, совместимость донора и реципиента. Иммунная система защищает организм хозяина от любых чужеродных клеток, в том числе пересаженной печени или почки. Приходится подавлять реакцию отторжения специальными препаратами-иммунодепрессантами. Тем не менее наука идет вперед, преодолевая анатомические и физиологические препоны. Но вот пробить психологический барьер, состоящий из множества мифов и страшилок, пока не получается.
Очень любят говорить про то, что органы изымаются у еще живых людей.
На самом деле.
«В мире за все годы существования критериев смерти мозга не было зарегистрировано ни одного случая улучшения или выхода пациента из такого состояния. Это абсолютно необратимая ситуация. Если констатирована смерть мозга – человек умер. А это миллионы случаев с 1965 года, официальная статистика», – поясняет Марина Минина.
Очень любят говорить про торговлю органами.
На самом деле.
«В нашей стране ни официальной, ни неофициальной – никакой продажи органов нет, – заявляет профессор Алексей Чжао. – Это существует в детективных романах, периодически появляется в прессе и по телевидению и рассчитано на людей, не посвященных в сложности процесса забора и консервации органов, требующего работы огромного коллектива профессионалов высокого класса. Если кто-то думает, что можно подпольно – где-нибудь в подъезде вырезать органы и никто не будет знать, так вот это сделать невозможно».
Алексей Водовозов
